Заслуженный путешественник России Сергей Синельник имеет за плечами десятки тысяч миль морских переходов, тысячи километров по великим пустыням мира, восхождения на высочайшие пики, и это далеко не всё. И всё же главная его страсть – море. Вот уже несколько лет Сергей с женой и детьми совершает кругосветку на деревянном «Пилигриме», копии традиционного судна русских поморов – «коча». А до этого на ладье «Русич», по сути большой деревянной лодке, он достиг берегов Австралии, где древнеславянское судно произвело настоящий фурор. – Сергей, вы с братом Александром родились в глубине материка – в степях Казахстана, городе Аксай Уральской области. Но с детства увлеклись судомоделированием, а затем оба связали свою жизнь с морем. Откуда такая тяга к морю и путешествиям? – Всегда всё начинается с мечты, лет так с десяти мы начали ходить в походы. А романтика морская накрыла после чтения книг о первооткрывателях, морских, приключенческих. Совершая походы с детства, а потом широкомасштабные экспедиции, поймали себя на мысли, что давно на публику перестали работать, я в пути обретаю покой, жизнь моя – дорога. Мы ходим в дальние походы, потому что нам нравится, в радость, там находим себя. Судомоделизмом брат Александр занимается по сей день, его работы – музейного качества, хранятся во многих странах мира, а я вот начал строить большие лодки. – В 2006 году вы построили парусно-гребную ладью «Русич», аналог новгородской ладьи X – XII вв., и совершили на ней поход «Из варяг – в персы» по Волге и Каспию. До этого у вас уже был опыт хождения на яхтах под парусами, но как пришла в голову идея создать и начать плавание на копии старинного русского судна? Почему именно такой формат? – Процитирую вам английского историка Фреда Джейна: «Русский флот, начало которого хотя обыкновенно относят к сравнительно позднему учреждению, основанному Петром Великим, имеет в действительности большие права на древность, чем флот Британский. За столетие до того, как король Альфред построил британские корабли (а значит до нашествия викингов в Средиземноморье), русские суда сражались в отчаянных морских боях; и тысячи лет тому назад первейшими моряками того времени были они, русские». Когда мы ходили на новгородской ладье (я предпочитаю говорить так, как говорят и пишут в северной русской традиции – лОдья) «Русич» по миру и в Австралии, я не уставал повторять, что это не корабль викингов, а славянская ладья. Вот для этого идём, чтобы напоминать людям и нашим соотечественникам о нашей славной истории, которую многие не хотят знать или не помнят. Я прокладываю некий мосток из настоящего в прошлое. Что двигало нашими предками, предшественниками в их устремлениях в неизведанное и что движет нами? Жажда! Но не стяжательства, а жажда истины, делающей нас по-настоящему свободными, жажда познания мира и себя в этом бескрайнем мире, столь удивительном и щедром, если подходить к нему бережно, с бескорыстием и любовью. Строительством и плаваниями на деревянной ладье, а также созданием плавучего музея моделей и диорам проект раскрывает красоту русского деревянного судостроения и зодчества. Многочисленные зрители и посетители плавучей ладьи-музея могут прикоснуться к удивительному миру деревянного кораблестроения и архитектуры древней Руси, почувствуют теплоту и изящество изделий из дерева. Дерево – живой и экологичный материал, и ни в какое сравнение с ним не идут лодки из пластика и алюминиевых сплавов, несмотря на кажущуюся практичность. Из прошлого опыта видно, что ладья всегда притягивала гостей, зрителей, партнёров, а к пластиковым яхтам такого интереса не бывает. Деревянное судно воплощает глубокую детскую мечту каждого человека – оно олицетворяет собой саму романтику, оно выполняет собой великую миссию духовного соединения мореходов и кораблестроителей всех времён. Историческая реплика древнего судна вызывает у людей искреннюю радость, восторг и невероятный интерес к старине. В самых разных портах мира поток людей, желающих побывать на борту «Русича», а теперь и «Пилигрима», был, казалось, бесконечен, все хотели сфотографироваться на фоне ладьи, притронуться к её борту. Сколько встреч и знакомств с разными людьми: начиная от миллиардера или дипломата и заканчивая простым фермером, подарившим нам в знак уважения упаковку вина своего изготовления. Столько внимания редко кто встретит в своей жизни! – С 2010 по 2014 год ладья «Русич» прошла свыше 20 000 морских миль (35 тысяч километров) в четырёх океанах Земли, в том числе в ревущих сороковых! Это удивительно: ведь все представляют русскую ладью как небольшое судёнышко, скорее большую лодку для каботажного плавания, чем корабль, способный пересечь океан. Был ли риск в таком путешествии? Или наши предки умели строить действительно хорошие корабли, пригодные для самых экстремальных условий? – Успешное плавание по морским просторам нашей планеты подтвердило, что конструкция древнеславянского деревянного судна Х – ХII веков, на которых наши предки ходили на самый юг Каспия и в Средиземное море, и, конечно же, по Северному Ледовитому океану, великолепно показала себя в серьёзных условиях океанов и морей. Но главное, наверное, большое желание идти за горизонт и помощь божия! Можно затонуть и на суперсовременной яхте, а можно и на корыте переплыть океан. Конечно, рискованно ходить на подобных деревянных исторических копиях. – Извините, не могу не задать «экологический» вопрос. Фёдор Конюхов во время недавнего плавания через Тихий океан сообщал, что океан превратился в «пустыню» – рыбы там стало мало. Я даже его процитирую: «Сегодня Тихий океан — пустыня, нет летучих рыб, тунцов, дельфинов, акул. Я ежедневно веду дневник, записывать в журнал наблюдений мне особо нечего». А как по вашим наблюдениям? – Летучая рыба за ночь сама набивается, утром хожу по палубе, собираю, затем мы её солим и едим. Океан – Атлантический, Индийский – чист и не замусорен. Киты часто попадаются, порою просто мирно проплывают мимо, показывают свои могучие спины, а иногда вылетают из воды полностью. А вообще, бывает по-разному. Мировой океан – большой, где-то плавают целые острова мусора, где-то рыба есть, а где-то нет, иногда подолгу плывём и рыбу поймать не можем. Чуть более двух лет в пути, пройдено 10 000 миль. Немало для деревянной ладьи, по сравнению с современной яхтой – это ведь как сравнить телегу с автомобилем. На самом деле, стоим мы больше, чем плаваем. Во-первых, судно – копия поморской ладьи XVIII века и имеет прямые паруса, которые не позволяют ходить под острым углом к ветру, как ходят яхты. Больше времени уходит на ожидание попутного ветра. Во-вторых, корабль – это музей, и внутри находится коллекция моделей, лодок, кораблей до времени Петра I включительно и деревянного зодчества России. Одна из задач проекта – демонстрировать нашу историю и культуру жителям планеты, ну и, конечно же, знакомиться с культурой других народов. – Сейчас «Пилигрим» начал поход вдоль берегов Америки. А затем мы намерены через Великие озёра, отчасти волоком, добраться с восточного побережья США до западного. – У нас бывают ночные переходы, значит, взрослые несут вахту и ночью. Вахтенный отвечает за корабль, он должен быть внимателен, ведь в его руках буквально жизнь корабля и команды. В основном все участники имеют определённые обязанности, чемоданов на борту не приемлю, а работы всегда много, что-то ломается, надо чинить. На вахте стоит только днём Святослав (15 лет) и Ярослав (13 лет). – Это ваши дети? А жена сопровождает вас в походе? – Да, жена Марина, все вместе мы прошли уже 10 000 миль. Два года они идут со мной, живут на борту. Но у Святослава в следующем году экзамены, и, скорее всего, ему придется учиться и жить сухопутной жизнью. Поживём – увидим, как всё сложится. Деревянное судно требует постоянного ухода, внимания, а мы являлись хранителями ладьи. – Наверное, о таких путешествиях, которые вы описываете, с детства мечтает каждый мальчишка, но лишь единицам дано осуществить мечту. Что вы лично больше всего цените в этих путешествиях, ради чего вы отправляетесь в плавание снова и снова? – У всех своя жизнь, каждый нужен и полезен на своём месте. Море ошибок чаще всего не прощает, в реальности не всё так романтично, как кажется со стороны. Для неопытного человека выход в море может закончиться трагедией. Напряжение, трудности мореплаватели испытывают чаще, чем восхищение. Это моя жизнь, просто люблю море и пустыни, у них много общего – особенно в долгих переходах без земли, без людей…